«Дневник сумасшедшего» и другие рассказы - Лу Синь

своем месте. Подняв голову, он посмотрел в обе стороны, но увидел только, что какие то странные люди, похожие на привидения, группами по три и по два человека ходили взад и вперед. Он присмотрелся, но не увидел больше ничего странного.

Через некоторое время прошло еще несколько солдат. На их одежде было по два больших белых круга спереди и сзади, и эти круги были хорошо видны издали. У тех, которые проходили мимо, можно было рассмотреть даже номера и на одежде знаки в виде темно-красных иероглифов. Чуть только отзвучали шаги, как во мгновенье ока мимо прокатилась большая толпа. Ходившие тройками и парами люди тоже вдруг собрались вместе и как поток, устремились вперед, как раз к скрещению с поперечной улицей. Там они внезапно остановились, образовав полукруг. Старый Цюань тоже смотрел в ту сторону, но видел только спины множества людей. Все они вытягивали шеи, как утки остановленные и поднятые невидимой рукой. После короткой паузы послышались какие-то звуки. Затем произошло общее движение, что-то прогрохотало, и все посыпались назад – прямо к тому месту, где стоял Старый Цюань, так что его почти задевали.

– Ну! Давай деньги, бери товар! – Перед Старым Цюанем стоял человек весь в черном и пронизывал его глазами острыми, как два ножа. Сердце Старого Цюаня сжалось в комок. Одну громадную руку человек этот протягивал ему, а в другой держал ярко-красный хлебец, с которого капало что-то красное. Старый Цюань торопливо вытащил деньги, собираясь передать их дрожащими от волнения руками. Но взять принесенную вещь он не решался. Тогда тот человек крикнул возбужденным голосом:

– Чего боишься? Почему не берешь?

Старый Цюань все еще колебался. Тогда черный человек вырвал у него фонарь, оторвал бумажную покрышку и завернув в нее хлебец, сунул его Старому Цюаню. Другой рукой он сгреб деньги и взвесил их на руке, а затем повернулся и пошел, пробурчав:

– Уж этот мне старикашка…

– Кому это лекарство? – померещился Старому Цюаню чей-то вопрос, но он не ответил. Вся его душа была в этом свертке, как если бы это был единственный наследник десяти поколений, и ни до чего другого ему не было никакого дела. Сейчас в этом свертке он принесет новую жизнь прямо к себе домой и получит огромное счастье. Солнце уже взошло. Перед Старым Цюанем лежала широкая дорога, ведшая прямо к его дому. А за ним солнце осветило также четыре темных, мутно-золотых иероглифа на воротах на поперечной улице: «Вход к Павильону Древнего…»

II

Когда Старый Цюань пришел домой, чайная давно уже была чисто убрана. Гладкие до блеска чайные столы стояли рядами. Но посетителей еще не было. Только во внутреннем ряду сидел Маленький Цюань и кушал. Со лба у него крупными каплями стекал пот, и даже двойной халат прилип к спине. Плечевые кости высоко выдавались, как вырезанная рельефом китайская цифра «8». Увидев это, Старый Цюань невольно нахмурил брови у переносья. Его жена торопливо вышла из кухни и уставилась на него. Губы у нее дрожали.

– Достал?

– Достал.

Оба они пошли в кухню и стали совещаться. Затем Хуа Да-ма вышла и вскоре вернулась со старым лотосовым листом, который положила на стол. А Старый Цюань развернул покрышку от фонаря и снова завернул красный хлебец в лотосовый лист. Маленький Цюань уже кончил кушать, но его мать сказала торопливо:

– Маленький Цюань, ты посиди там. Не ходи сюда.

Поправив огонь, Старый Цюань сунул в печь позеленевший сверток и белый в красных пятнах порванный фонарь. Как только вспыхнуло красно-черное пламя, по комнате распространился странный запах.

– Славно пахнет! Какое это печенье вы кушаете? – Это при шел Пятый Молодой Господин по прозвищу «Верблюжья Спина». Ежедневно он проводил в чайной целый день – приходил раньше всех и позже всех уходил. Как-раз в эту минуту он уселся за угловой стол у уличной стены. Уселся и спросил, но никто ему не ответил. – Вы варите рисовую кашу? И опять никто не ответил. Потом поспешно вышел Старый Цюань и налил ему чаю.

– Войди, Маленький Цюань! – позвала Хуа Да-ма, и мальчик пошел во внутреннюю комнату. Посредине была поставлена скамья, на которую сел Маленький Цюань. Поставив перед ним тарелку с черным круглым предметом, его мать тихо сказала: Скушай это, и болезнь пройдет. Маленький Цюань взял черный предмет и посмотрел на него, как будто держал в руках свою собственную жизнь. Он был несказанно удивлен. С величайшей осторожностью он разломил хлебец и из-под корочки вырвалась струйка белого пара. Пар рассеялся, и перед мальчиком оказались только две половинки хлебца из белой муки. Вскоре они были в его желудке, и он даже забыл их вкус. Осталась только пустая тарелка. Около мальчика стояли с одной стороны отец, с другой мать. У обоих в глазах было такое выражение, как будто они хотели что то в него вложить и что то из него вынуть. Сердца у обоих неудержимо бились. А мальчик снова раскашлялся, держась за грудь.

– Ты бы поспал, будет лучше.

И Маленький Цюань, кашляя, уснул, как сказала мать. Когда его хрип затих, Хуа Да-ма тихонько покрыла мальчика заплатанным двойным одеяльцем, развернув его во всю длину.

III

В чайной сидело много народу, и Старый Цюань был очень занят. Он носил большой медный чайник и разливал чай посетителям. Под глазами у него были черные круги.

– Старый Цюань, тебе нездоровится? Ты болен? – спросил человек с седой бородой.

– Нет.

– Нет? Я думаю, кто улыбается – не похож на больного, – сказала седая борода, уничтожая этим свои же собственные слова.

– Старый Цюань просто очень занят. Если его сын…. Не успел Пятый Молодой Господин по прозвищу «Верблюжья Спина» договорить, как в чайную ввалился человек с мясистой и свирепой физиономией. На нем была рубаха черного цвета с расстёгнутыми пуговицами, небрежно перехваченная очень широким черным поясом. Войдя в дверь, он тотчас же закричал Старому Цюаню:

– Съел? Поправился? Ну, Старый Цюань, повезло тебе! А все моя смекалка…

В одной руке Старый Цюань держал чайник, другую почтительно опустил и слушал, улыбаясь. И все сидевшие в чайной посетители тоже слушали почтительно. Хуа Да-ма с черными кругами под глазами, улыбаясь, поднесла новому гостю чашку с чайным листом, да еще прибавила оливку, а Старый Цюань налил воды.

– Это верное средство, не то, что все остальные. Ты только подумай: она взята горячей и горячей съедена; – кричал человек с мясистой физиономией.

– Правда, если бы не милость Дядюшки Кана, что бы с